Время для Инженера Времени - Страница 42

– Фейки! Не стрелять! – крикнул я феечкам, уже готовившимся атаковать сеголетка залпом «Стрел Хаоса». – Фабрис! Ко мне!

Оборотень, как, впрочем, и феечки, недоумевающе посмотрел на меня.

– Это – щенок. Где-то здесь его папа и мама… И, боюсь, мы скоро узнаем, где именно.

Между тем волчонок пятился, пытаясь сняться с длинного, откованного в форме лаврового листа наконечника рогатины. Но воительница не позволяла ему этого, и как только волчонок делал шаг назад, она делала шаг вперёд.

Еретики – это всё-таки солдаты, а не крестьяне-ополченцы. Работать группой против одного они умели. Ещё два копья окончательно лишили волчонка подвижности, и с этого момента он был обречён. Всё же без орка-всадника ездовой волк не был полноценным четвёртым рангом, да и сеголеток – не взрослый волк, так что удары дубин и наконечники копий постепенно делали своё дело, снижая здоровье животного. Собственно, оно было уже в красной зоне, и я надеялся, что этот бой мы проведём без потерь, когда один из еретиков покатился по земле, сбитый ударом действительно огромного тела. «А вот и мамочка», – подумал я.

К счастью, добить жертву волчица не сумела. Перед её мордой сверкнуло лезвие боевого топора, которым взмахнул Фабрис. Она отскочила, и этого хватило еретикам, чтобы выстроить стену щитов. Две девушки попытались было повторить прошедший с волчонком фокус, поймав прыгающую волчицу на копьё… Но я здраво оценил их шансы удержать эту тушу, которая была в холке с меня и возвышалась над большинством еретиков (признаться, при генерации персонажа я себе слегка польстил), и перенаправил их на добивание сеголетка. Бафф «Воодушевление» поднял мораль еретиков, упавшую было при виде чудовища. А как только откат прошёл, на них же легла «Удача». Она им сегодня точно понадобится.

Я посмотрел на мечущегося перед щитоносцами зверя. «Ездовая волчица. Проклята. Искалечена».Последние две надписи вместе со значками нескольких дебаффов внушали некоторую надежду на успех этой авантюры.

Метания волчицы приобрели некоторый узнаваемый рисунок. Если бы у неё на спине сидел орк, размахивающий тяжёлым топором, думаю, он сумел бы зацепить одного-двух моих людей и открыть дорогу для рывка волчицы. Но орка не было, а без него зверюга только теряла время.

Видимо, один из еретиков устал. Его рука опустилась, и нижний угол щита ушёл влево, открывая колено… совсем чуть-чуть, но этого хватило. Огромная морда стремительно рванулась вперёд, отпихнула щит дальше в сторону, и острые зубы вцепились в ногу над коленом.

Но за этот успех волчице пришлось дорого заплатить. В момент, когда тяжёлая булава врезалась в склонённую голову зверюги, над Джонасом вспыхнула яркая радуга удачи, обрушив на волчицу сразу несколько дебаффов: «Оглушение», «Кровотечение», «Ослеплена на левый глаз»… А когда вскрикнувшая почти по-человечески волчица попыталась отскочить, на её левый бок, со ставшей уязвимой, ослеплённой стороны, обрушился топор Фабриса, превратив изначально висевший над ней дебафф «Перелом рёбер» в «Тяжёлый перелом со смещением». Теперь ещё один удар туда же – и есть шанс, что рёбра пробьют лёгкое.

Тем не менее волчица смогла вырваться из окружения. Правда, это стоило ей просевших морали и урона. Всё-таки преодолеть сгустившуюся ауру ужаса она не могла. К тому же за нашими спинами взвизгнул сеголеток, и капнувший опыт возвестил окончание той части схватки.

Взвывшая волчица совершила длинный прыжок и скрылась за деревьями. Правда, над её головой я заметил мелькнувшую среди ветвей тень, а на карте в моей книге зелёная отметка двигалась в том направлении, куда убежала волчица. Надеюсь, Ариса не сглупит и не даст себя поймать.

– В погоню? – спросил Фабрис, оттирая лезвие топора сорванным у дороги лопухом.

– Нет, – помотал я головой. – Надо дать ребятам прийти в себя. Для большинства из них это первый реальный бой. Да и… – я посмотрел на Пьена, с тяжёлым вздохом поднимающегося с колен от оставшегося лежать неподвижно тела, – павшего надо похоронить.

Я подошёл к лежащему еретику. Стало видно, что клыки ездовой волчицы разорвали ему бедренную артерию, и несчастный умер от потери крови прежде, чем Пьен успел что-либо сделать.

Вскоре на поляне неподалёку от дороги воздвиглась ещё одна восьмиконечная звезда. На неё поглядывали со страхом, но и с гордостью.

– Фабрис, – обратился я к оборотню. – А как так получилось, что «простой деревенский парень» разговаривает полными и сложными предложениями, да ещё и столь пафосно, зато совсем не употребляет характерных для этой местности просторечий?

Тот усмехнулся.

– Отсутствие просторечий объясняется просто… – Он скорчил жалобную рожицу, что при его габаритах смотрелось скорее угрожающе. – «Сами мы не местные…» – Он вернулся к своей нормальной улыбке. – Отец с матерью перебрались сюда, ещё когда я был совсем несмышлёным младенцем. Иногда у меня даже возникало искушение помечтать, что он был дворянином, бежавшим в Дикие земли от преследований более сильного аристократа или вследствие участия в каком-то провалившемся заговоре… разумеется, праведном и справедливом. Но ни отец, ни мать никогда не отвечали на мои вопросы об этом. Впрочем, отрицать мои измышления они также не торопились. Так что о своём происхождении я не могу сказать ничего. Просто не знаю. Однако упомянутые размышления распалили во мне нешуточные амбиции, и, выучившись у матери читать и считать, а у отца – махать топором, я отправился добывать себе чести, славы и богатства.